Английская писательница и философ, лауреат Букеровской премии Айрис Мердок в последние годы жизни страдала от болезни Альцгеймера. После смерти писательницы ее муж – критик и литератор Джон Бейли – написал книгу-воспоминание «Элегия для Айрис», по мотивам которой в 2001 году был снят фильм «Айрис». Он получил премию «Оскар» за лучшую мужскую роль второго плана.  Многие критиковали Бейли за то, что в своей книге он рассказывал и о подробностях их брака, которые не принято озвучивать, и о ее болезни, причем в довольно натуралистическом ключе. Тем не менее, он писал о жене с нежностью. До последнего часа ее жизни Джон Бейли был рядом с ней. Айрис Мердок умерла в 1999 году — в возрасте 79 лет в доме престарелых в Оксфорде. Текст основан на воспоминаниях Джона Бейли Джон пытался раздеть жену. Она сопротивлялась – мягко, без агрессии, но уверенно. Уже много лет в жаркие дни они вместе приезжали к реке. В молодости – на велосипедах, потом – на машине. Они неслись по шоссе так, что из других автомобилей им сигналили. Потом парковались в тени, пролезали через живую изгородь, выбегали на берег, сбрасывали с себя одежду и бесшумно соскальзывали в воду. Но с тех пор, как жена заболела, снять одежду для нее стало проблемой. Даже в самую жару она пыталась лечь спать в брюках и футболке. Иногда, когда они приезжали на реку и у нее было хорошее настроение, она все-таки соглашалась раздеться до купальника, и только в воде Джон замечал, что на ней остались высокие коричневые носки. Но это было уже не так важно. Сегодня не получалось уговорить ее снять хоть что-нибудь. Мимо по реке проходила яхта, на борту загорала молодая элегантная женщина в бикини. С ней был мужчина ее возраста. Они обернулись и долго еще смотрели на Джона. Наверное, со стороны все, и правда, выглядело странно – пожилой джентльмен пытается раздеть старушку на берегу реки, а она сопротивляется. Джону надоело, и он решил оставить все как есть. Одевать ее по утрам было куда проще. Иногда это бывало даже весело – они с женой вместе пытались понять, где у женских трусиков перед, а где зад. С брюками таких проблем не возникало – сзади у них была этикетка. Раньше они просыпались вместе – в семь часов утра. Он работал в постели, а она вставала, сама одевалась и приступала к своим делам. Теперь он один просыпался в семь утра и тихонько стучал на печатной машинке, а она спала рядом. С тех пор, как она заболела, она могла уснуть крепко и надолго в любое время дня – как кошка. Ему нравились эти моменты. Они были куда спокойнее и приятнее тех, когда на нее нападала тревога и она без конца спрашивала: «Когда мы уже пойдем?» Куда она так хотела идти – неизвестно. Когда-то в молодости они могли надолго разлучаться и даже не скучать друг по другу. Теперь они постоянно были вместе. Наверное, по общепринятым меркам это куда больше соответствовало понятию идеального брака. По утрам Джон смотрел на жену и пытался вспомнить, какими они оба были тогда, 40 с лишним лет назад. Странно, но события тех лет отложились в ее памяти куда лучше, чем в его. От него они ускользали – он рассматривал лицо спящей жены, и ему казалось, что оно всегда было таким – болезненно безэмоциональным. Похожим на лицо льва – широкое, с отсутствующим выражением. Иногда она просыпалась на пару секунд и смотрела на Джона. Он спрашивал, не мешает ли ей стук печатной машинки. Она отвечала, что этот звук ей нравится, и опять засыпала. Неудивительно, что этот звук был для нее привычным. За свою жизнь она написала 26 романов, некоторые из них стали очень знаменитыми, другие – по меньшей мере заметными. Но теперь, когда приятели или поклонники просили Айрис Мердок подписать им книгу, она какое-то время рассматривала ее с радостным любопытством. Муж рассказывал ей про ее романы, но сама она помнила далеко не все из них. Она выводила подпись странным почерком – он был одновременно и совсем не похож на тот, которым она писала прежде, и как-то невыразимо его напоминал. *** Джон Бейли впервые увидел Айрис Мердок, когда она проезжала на велосипеде мимо его окна в общежитии колледжа Святого Антония в Оксфорде. Он пытался работать, но на самом деле просто глазел на улицу. Она ехала с очень недовольным лицом – то ли ее раздражал моросящий дождь, то ли собственный старый, скрипучий велосипед. Она наклонила голову вперед и была похожа на бычка, который упрямо куда-то идет.  Возможно, именно в этот самый момент он влюбился. По крайней мере, он бросил работать и начал гадать, кто эта девушка на велосипеде и встретит ли он ее снова. Они встретились уже на следующий день. Коллеги пригласили Джона на небольшую вечеринку для преподавателей. Айрис была там. Одетая в поношенную твидовую юбку и коричневые хлопчатобумажные чулки, она казалась неряшливой. Ее короткие светлые волосы были растрепаны и немыты, а челка грубо подрезана ножницами. Она явно была из академической среды – у женщин-преподавателей было принято уделять мало внимания своей внешности и больше сосредотачиваться на науке и внутреннем содержании человека. С одной стороны, это разочаровало Джона: то, что она одна из местных преподавательниц, делало ее не такой загадочной. Это было слишком обыденно. С другой стороны, он воодушевился. Ему показалось, что в ней нет ни намека на сексуальность – а значит, вряд ли она пользовалась успехом у мужчин. Это давало шансы. Только потом Джон понял, как он был не прав – и женщины, и мужчины тянулись к Айрис и явно находили ее очень привлекательной. В тот вечер ему так и не удалось с ней пообщаться. Когда он выпил уже достаточно алкоголя и набрался смелости, чтобы вступить в разговор, гостей на вечеринке стало больше. Они все говорили с Айрис, и привлечь к себе ее внимание было совершенно невозможно. Он ушел, но продолжал постоянно о ней думать.  Через несколько недель он снова встретил ее в гостях у друзей. На этот раз он был смелее – пытался завести с ней беседу. Она отвечала дружелюбно, но как-то отстраненно. Она преподавала философию и, как и все философы, не любила пустую болтовню. Услышав фразу или вопрос, она какое-то время молчала, как бы взвешивая сказанное – прикидывая, стоит ли тема того, чтобы ее обсуждать. Если ей казалось, что не стоит, она предпочитала ничего не говорить в ответ, чтобы не растрачивать слов попусту.  Весь вечер Джон предлагал темы для разговора, но каждая неловкая попытка оживить дискуссию повисала в воздухе. Довольно скоро Айрис засобиралась домой, и Джон решил ее проводить. Выяснилось, что на ее велосипеде почти не горит фонарик, так что они поехали близко друг к другу – так, чтобы фонарь на велосипеде Джона мог освещать дорогу обоим. Может быть, чтобы нарушить неловкое молчание, Айрис вдруг спросила, не думает ли Джон когда-нибудь написать роман. Это был очень неожиданный вопрос, никак не связанный со всеми предыдущими разговорами. От неожиданности Джон соврал: да, действительно собирается. А почему, собственно, она интересуется? Айрис рассказала, что она уже написала роман, и он вот-вот выйдет в печать. «Но ты не должен никому об этом рассказывать», – предупредила она. После этого Джон много раз пытался расспросить ее о книге – в чем заключается сюжет, кто герои романа? Но она уклонялась от ответов. Объясняла только: ей хочется, чтобы ее книга была понятна и близка каждому читателю. Для Айрис слова всегда были чем-то очень серьезным, четким и правдивым. Ей хотелось, чтобы они были такими и для читателей.  Это был роман «Под сетью» – позже он стал одним из самых известных произведений Айрис Мердок. Он рассказывал о талантливом, но неприкаянном молодом человеке, который постоянно пытался наладить свою жизнь, но его вечно затягивал хаос событий. Но это выяснилось позже. А пока Джон пытался добиться внимания своей новой знакомой. Она все время была немного отстраненной и с ним, и с другими своими друзьями. При этом все ее знакомства как бы существовали по отдельности. Ее друзья не собирались в компании – она уделяла каждому из них персональное время, и они часто не знали о существовании друг друга. Возможно, это был дух времени – в 50-е годы люди ценили личное пространство и неприкосновенность частной жизни.  Как бы там ни было, Джон и Айрис подружились. Они оба не любили телефон, поэтому обменивались записками. В начале лета 1953-го года в колледже святого Антония должен был пройти небольшой танцевальный вечер. Джон толком не умел танцевать, но все-таки решил пойти туда и пригласить Айрис. Он заранее купил два билета – они стоили недешево, но он надеялся, что сможет перепродать их, если она откажется. Но Айрис согласилась, причем с радостью. Не то чтобы Джона это обрадовало – он волновался, что будет выглядеть нелепо, или что на танцах она познакомится с другим мужчиной, который ее очарует. К тому же, перед танцами полагалось сводить даму на ужин в приличное место, а денег у него было немного. В конце концов, он выбрал ресторан «Ридженси» – в местной прессе его рекламировали как «заведение с лучшей кухней в Оксфордшире». В половину седьмого Джон поднялся к комнате Айрис в женском преподавательском общежитии. Он пытался представить себе, как она будет выглядеть. Айрис была старше на шесть лет, и в свои 34 года она казалась Джону зрелой женщиной. Он ожидал, что она выйдет к нему в черном элегантном наряде. Но, когда дверь открылась, он понял, как ошибался: «Передо мной возникло явление, одетое в нечто, похожее на огненно-красную парчу. В какой-то мере я был шокирован: ослеплен и потрясен одновременно, – писал он потом в воспоминаниях. – Все мои мечты, мои иллюзии и предположения о женщине на велосипеде словно разорвались в клочья».  Вечер начинался катастрофически. Джону хотелось вернуться назад – ведь он думал об Айрис, как о скромной и благонравной женщине немного не от мира сего. Но, по его мнению, «такого рода вещицы могла нацепить только глупая девка, которой не хватило вкуса отнестись к выбору гардероба внимательно».  При этом ее внимание было явно чем-то поглощено – она то одергивала платье, то поправляла что-то еще. Джону казалось, что она совсем не обращает на него внимание – ее куда больше заботит то ли ее наряд, то ли напудренное лицо, то ли прическа. На этом неприятности не закончились. Еда в ресторане оказалась противной, официант – мрачным и надменным. Красное вино оказалось плохим и безвкусным. Настроение Джона немного поднялось, когда они с Айрис начали тихонько обсуждать других гостей и хихикать. Но потом она отлучилась в дамскую комнату и накрасила губы. Джон опять пришел в отчаяние. Ему казалось, что он ведет на танцы какую-то другую, незнакомую женщину с толстыми, некрасивыми губами. Раньше он всегда видел ее совершенно в другом свете и теперь никак не мог принять новый образ. Ко всему прочему, на ступенях колледжа Айрис подскользнулась на своем платье и неэлегантно упала на лестницу. Все окружающие бросились помогать. Джону хотелось провалиться сквозь землю – он даже понадеялся, что его спутница подвернула ногу, так что он сможет отвезти ее домой и просто поболтать с ней в ее комнате. Но она была в порядке. Вечер продолжался так же катастрофически, как и начался. Джон танцевал неуклюже, они с Айрис как будто исполняли два разных танца отдельно друг от друга. Она ободряюще улыбалась ему, но вскоре они натолкнулись на другую танцующую пару, знакомый мужчина улыбнулся Айрис, и вдруг она затанцевала с ним. Это был идеальный дуэт, спутница Джона вместе с новым партнером растворилась в толпе. Джону оставалось только продолжить танцевать со спутницей того молодого человека, с которым исчезла Айрис. Джон уже потерял надежду на какое-либо приятное завершение вечера. Но, когда музыка остановилась, Айрис подошла к нему, абсолютно довольная, и попросила показать его комнату, которая находилась несколькими этажами выше. Еще утром Джон купил бутылку шампанского и вместе с двумя бокалами спрятал в шкаф. Думая об этом, он пригласил Айрис наверх. По дороге он придерживал ее за руку, чтобы она снова не растянулась на ступенях.  Комната была обставлена по-спартански: кровать, шкаф, стол и стул. Но был еще газовый камин – Джон включил его, и сразу стало уютнее. Он вытащил бутылку, бокалы, поставил их на стол. И тут привычная стена отчужденности как будто упала. Они с Айрис вдруг крепко обняли друг друга и начали говорить – не как раньше, серьезным тоном и продуманными фразами. Теперь они говорили как будто на детском, понятном только им двоим языке. Она расспрашивала про его прошлое и семью, они целовались и терлись носами. Он подумал, что, если бы они поженились, то могли бы проводить так каждый день. *** Теперь они действительно были вместе каждый день. Но иногда Джону казалось, что они словно общаются под водой. Она говорила о чем-то или о ком-то, расстраивалась, злилась, даже плакала. Но он не мог понять, о каком человеке или событии идет речь. Бывали и хорошие моменты – когда у нее получалось подбирать слова даже лучше, чем у Джона. Она щебетала и напоминала ему ласточек, которые сидят на проводах. Но потом в какой-то момент она впадала в отчаяние и бормотала: «Я дура», «Почему я…», «Мне нужно…». В эти моменты Джон пытался угадать, в чем проблема. Он предлагал ей вместе отправить письмо, прогуляться вокруг квартала или съездить в магазин – в общем, сделать что-то повседневное, обычное и «правильное», чтобы она почувствовала себя спокойнее и увереннее. За все годы брака у них никогда не было телевизора. Но теперь его пришлось купить. Айрис могла часами сидеть перед ним и смотреть мультики или детские передачи. Часто Джон смотрел с ней «Телепузиков» – они вместе как будто погружались в странный, неестественно яркий и солнечный мир этой передачи. Впрочем, Айрис могла смотреть что угодно, будь то футбол или теннис. Она не знала, что это за матч и какой счет. Джон был спокоен, пока занимался своими делами и слышал из комнаты шум телевизора. Он надеялся, что этот звук будет длиться как можно дольше. Но потом обязательно наступала тишина. Он знал: его жена выключила телевизор и неподвижно сидит одна. Трудно было сказать, почему она его выключает, ведь передачи ей нравились. Джону казалось, что иногда на нее просто нападало инстинктивное желание уйти, убежать оттуда, где она находится. Так же, как посреди дня она начинала спрашивать: «Когда мы пойдем?», она выключала телевизор, чтобы исчезнуть из мира телепузиков. Или просто исчезнуть.