Приветствую всех.. Пишу здесь впервые, душа просит выговориться, а я говорить об этом вслух ни с кем не могу и вообще не понимаю, как это все произошло, и жутко жалко маму. Полночи читала этот сайт, столько душещипательных историй, столько героически выносящих это людей…у всех здесь одно горе, позвольте и я выскажусь, очень много лет я носила все в себе, поэтому рассказ будет долгим…простите..Наша история с одной стороны занимает всего несколько лет, а с другой — никто не знает точно когда она началась..Моя мама всю жизнь была очень властной и вспыльчивой женщиной, ее настроение могло драматически поменяться в одну секунду, и в детстве мне жилось очень тяжело, на нас с папой ежедневно низвергался ее гнев и побои, радость сменялась криком. Я всегда очень любила маму. В ту часть времени, когда она была доброй, она была заботливым ангелом, и сейчас я вспоминаю только это выражение ее лица и от этого жутко жутко хочется плакать. Тогда мы не знали, что мама больна и не знали, когда она заболела. Я всегда считала, что у меня просто очень строгая мама и также я знала, что она меня очень сильно любила.В 2008 году я вышла замуж и переехала к мужу в соседний район, мама продолжала работать, мы приезжали к ней, она приезжала к нам, как-то научилась сдерживать свои эмоции, казалось, начался новый виток наших взаимоотношений. Вскоре у меня родился сын, а через год муж потерял работу (у него был бизнес, но он лопнул с приходом кризиса 2008 года) и в 2009 мне пришлось выйти на работу. Даже тогда мама два раза в неделю приезжала посидеть с внуком и именно в это время я стала замечать, что у нее начала ухудшаться память. Ее уволили с работы, не продлили контракт, она уже была пенсионеркой. Постепенно она стала все больше и больше лениться, почти перестала выходить на улицу, причем физически она оставалась довольно крепкой. Все продукты привозила я, она охотно кушала, хотя готовила мало. Мы приезжали к ней очень часто вместе с маленьким сыном, жили то тут, то там. Мама очень любила внука, тем не менее иногда у нее случались приступы агрессии, и она начинала бранить меня по ночам, несмотря на мои просьбы угомониться, ведь малыш спит. Могла стоять по несколько часов в нашей комнате над моей кроватью и ругать ругать ругать меня. Конечно же меня посещали мысли о походе к врачу, но об этом не могло идти и речи, она наотрез отказывалась и обрушивала на меня при этом град обвинений в том, что я хочу запрятать ее в психушку, что она здорова и все такое и позвонит мне на работу и расскажет об этом моему начальству.Так длилось долго, пока в 2013 году среди ночи она не позвонила мне в истерике со словами, что (её!) бабушка (которой 30 лет нет в живых) ушла из дома и не вернулась, а я (такая-растакая) спокойно сплю. В эту ночь я больше не спала. Когда я пыталась объяснить маме, что бабушки давно нет в живых, она начинала биться в истерике, словно она впервые об этом слышит. Это было ужасно. Ужасно страшно. И совершенно непонятно, что делать дальше, ведь врач был под запретом. Я думала, что мне стоило хотя бы раз показать ее врачу, и тогда я начала представлять, какие давать ей лекарства. Помочь мне было некому, я один ребенок в семье, а папа умер рано от рака. Я разрывалась между мамой, ребенком и работой и совершенно не представляла себе, что делать дальше. Как единственная кормилица, бросить работу я не могла. Однажды ночью мне позвонила бригада скорой помощи, которую вызвала себе мама. Она пожаловалась на сердце, а когда приехала скорая, то поведала им историю о пропавшей бабушке и сказала, что она так волнуется, что корвалол не помогает. Скорая передала вызов психиатрической бригаде и вызвала меня. Так мама оказалась в 2014 году в психиатрической больнице. Посмотрев на условия пребывания там, через 4 дня я забрала ее под расписку несмотря на уговоры врача, которая меня убеждала, что через несколько дней я привезу ее обратно. Но я же взяла рекомендации и наивно полагала, что зная, какие давать лекарства я несомненно ее вылечу! Я взяла длительный отпуск за свой счет и забрала маму к себе. Первое время мне удавалось добиться улучшения, но потом лекарства перестали действовать. Мама начала буянить. Я подрабатывала дистанционно, но она целыми днями стояла надо мной и то бранила, то грозилась выпрыгнуть в окно. Когда мой 5-летний ребенок собрал свои самые дорогие вещи – рисунки, и сказал, что переезжает туда, где нет бабушки, я поняла, что врач была права, и привезла маму обратно в психиатрическую больницу.Мама провела там два месяца, пока я оформляла перевод в геронтологический ПНИ. Я не буду писать о том, как сложно далось мне это решение и сколько слез я пролила, осознав свою беспомощность. Так, с мая 2014 года в возрасте 76 лет мама переехала в ПНИ. С врачами ПНИ мне невероятно повезло. Мамин лечащий психиатр – врач от Бога. Какой-то узкий диагноз поставить было очень сложно, маму называли «клиническим случаем в психиатрии», потому что клиническая картина была мозаичной, были признаки паранойи, приступов агрессии, деменции, элементы Альцгеймера (она перестала помнить недавние события), фиксационная амнезия и что-то еще… С таким букетом лечащий врач подтвердила, что ей рекомендовано постоянное наблюдение и коррекция препаратов. Постепенно состояние стабилизировалось. Приступы случались, и мама продолжала терроризировать по ночам медперсонал, но большую часть времени она была спокойной и доброжелательной. Она все также спрашивала, почему ее не навещает бабушка, но ее беспокойство на эту тему мы стали прикрывать версией, что у бабушки болят ноги, и она не может приехать. Со временем я свыклась, что мама теперь живет там, и мы каждые выходные приезжали и устраивали семейный обед, прогулку, беседу, настала пора спокойствия, и я начала мечтать о том, чтобы забрать маму домой. Три недели назад я приехала и нашла маму крайне взволнованной, ее всю трясло, она очень нервничала, нижняя челюсть ходила ходуном, и она не могла объяснить причин своего беспокойства, речь сбивалась, это было похоже на паническую атаку, жаловалась на боли, причем не могла сказать, где болит, говорила, что болит везде, то нога, то рука, то в груди. Ее обследовали, но серьезных соматических патологий, которые могли бы давать такую картину, выявить не удалось. Буквально за пару дней мама резко «откатилась», она слегла, практически перестала говорить, стала выдавать сумбур, иногда ее речь становилось набором букв, иногда она, наоборот, была в уме. Это все произошло очень быстро, буквально за две недели, и я до сих пор не могу уложить в голове это резкое ухудшение. Неделю назад мне позвонили из ПНИ и сообщили, что у мамы поднялась высокая температура и по скорой ее перевели в стационар. После того, как она слегла, у нее внезапно развилась пневмония, по результатам больничного обследования, ничего другого выявлено не было. Сейчас она получает, как мне сказали в больнице, самые современные антибиотики, но из-за того, что она лежачая, положительной динамики нет, и предложили готовиться к худшему. В первый день она все время спала и когда я ее будила ничего внятного не говорила, теряла контакт с реальностью. Потом несколько дней я видела улучшение, она переживала, чтобы я ехала скорее домой, чтобы не подхватить заразу, то есть мама отдавала себе отчет, где она и почему. Она охотно кушала еду, которую я привозила, но попыток встать не делала и трогать ее не разрешала из-за болей непонятной дислокации, просто вскрикивала «Не трогай!». Сегодня был ужас. Мутный взгляд куда-то в сторону и только крик… с одним лишь зовом «Мааам!» Мне кажется, она оцепенела от ужаса, словно видит что-то страшное или участвует в каких-то пугающих ее событиях и зовет свою маму на помощь…Я ее трясла, гладила, задавала вопросы, обращалась к ней, но я так и не поняла, узнала ли она сегодня меня… не знаю чего ждать завтра и боюсь телефонных звонков.. Все ухудшилось так быстро и так резко… я теряю ее так быстро и до сих пор не могу поверить, что это все не страшный сон…