Девочки, спасибо за добрые слова, за сочувствие. Плачу целый день. Целый день плачу. Я очень люблю (не поворачивается язык сказать любила) папу. Я его люблю прямо до коликов. Мама, папа- самые дорогие мои люди. Один ушел. У меня сейчас всё болит, у меня даже ногти болят. Моего папы нет- у меня это не укладывается в голове, я не могу этому поверить. Я давно была готова к уходу папы, но вот наступил уход и я поняла, что к этому нельзя быть готовой. Как же так? Где мой папа?!!! Он моя опора, мой стержень, моя зацепка в жизни. Кто я без него? Зачем я без него? Даже такой- больной и немощный- он был мне опорой. Я шла из магазинов домой и знала- дома меня ждут, дома обо мне беспокоятся. А теперь тот, кому я была всех дороже и кто мне был всех дороже, ушёл. Ну где мне взять силы?!  Час назад папу увезли в похоронный зал. Я хотела сама его обмыть, одеть, потом день и ночь сидеть рядом, просить прощение, рассказывать о любви, просто всматриваться в дорогое лицо, запоминать черты. Но жара. Я долго сомневалась отдавать ли папу в камеру, но дома, перевернул его на живот, увидела на спине расползающиеся синюшные пятна. Отдала. Папы дома уже нет. Ненадолго домой он вернётся перед похоронами.  Как быстро и просто всё произошло. Папа утром был обычный- слабый, больной, обычно похрипывал. Из необычного была какая- то судорогах: у него на пару секунд ходуном заходили тело и руки. Быстро всё прошло. Я дала папе его таблетки, он попросил утку пописать. Потом я принесла кашу. Кашу он ел тоже необычно- безропотно глотая ложку за ложкой. Потом я принесла тазик его умыть. Говорю- закрывай глаза, а он не закрывает. Я умываю его по открытым глазам, с испугом зову, а он не откликается. И затих. Потом «скорая» и далее по этапу. Я столько папе недодала! Я не дала ему любви внуков, я не дала ему возможности видеть меня счастливой в семейной жизни, я стеснялась и мало говорила ему о любви. Он никогда не заводил разговор на болезненную для меня тему- о замужестве, но я чувствовала, что он болел душой за моё неустройство. В последние дни я часто раздражалась на папу: он не давал мне спать, звал ночами, беспомощно и обессиленно цеплялся за мои руки, просил перевернуть на бок- а я в раздражении специально делала вид, что не слышу этого зова. А теперь мне не хватает этого тихого «Лариса, Лариса…» Всё в квартире говорит о папе. Сейчас 20.00- время вечерних процедур, я дернулась в зал- а процедуры делать некому. В холодильнике стоит пузырёк с папиной чагой, на балконе могут папины описанные простыни. Сейчас укладывают спать маму. На диване много места и одна подушка. Очень больно. В голове будто расплавленный свинец.  Больно ещё и оттого, что мама безразлично и холодно отнеслась к смерти папы. Безучастно смотрела, как я плакала над папой. Когда я сказала ей, что у меня умер папа, а у неё муж, то услышала равнодушно- насмешливо «да и ладно, все там будем». Когда- то давно я боялась, что мама не перенесёт, если умрёт папа, но вот так устроились, что всё она перенесла. Перед забиранием папы в похоронный зал я исплакалась над ним. Целовала руки (до ноготка знакомые выразительные музыкальные пальцы), целовала лицо- каждый сантиметр, обнимала, запоминала… Как же больно мне?! Моего папе было отпущено мало радости в жизни. И я ничем не смогла его порадовать.  Обзвонила родственников. Их немного. Похороны и поминки будут скромные: со мной и мамой и десяти человек не наберётся. Не хочу думать о поминках, хочу думать только о папе. КАК МНЕ ЖИТЬ БЕЗ ПАПЫ? НУ СКАЖИТЕ ЖЕ, КАК МНЕ БЕЗ НЕГО ЖИТЬ? Зачем мне жить? Тоскую без него. Жалко, что в доме тонкие стены: хочется завыть, хочется выплакаться. Папа так исстрадался, так изболелся, так исхудал. До сильных онкологических болей дело не дошло, но меня это совсем не утешает. Так и не получил папа первую группу. Пять месяцев тянули, наконец- то отправили документы- и всё, не нужны эти документы. Папа сейчас не со мной, и мне это тяжко. Я б сейчас всю ночь рядом с ним сидела. И папе хорошо было бы дома и со мной. Вместо этого он где- то там в казённом похоронном бюро среди равнодушным людей. Завтра после похоронных хлопот пойду к папе: плакать, разговаривать с ним. Гори синим пламенем эти поминки с едой, а то за заботой о еде я не попрощаюсь как следует с папой. 

Второй день как нет папы! Я плачу и плачу, каждую минутку думаю о нём, тоскую по папе. Он бы мог ещё пожить. 82- это не глубокая старость, папа мог бы пожить. Как же так? Мне без папы очень плохо. Бегаю по похоронным бюро и кладбищам, занимаюсь устройством похорон, квитанции, обрамления, кресты, землекопы… Вместо всей этой суеты и шелухи я должна была быть рядом с папой. У меня совсем нет времени с ним попрощаться, насмотреться на него, наговориться. Я немножко побыла с ним в день смерти (пока его не увезли) и немножко побуду завтра. Завтра у меня будет 1- 2 часа для папы (час до отпевания и час после, выезд в 12). Я попросила, чтобы папу забирали на кладбище не из бюро, а из дома и чтобы дома он немного постоял. Отпевание дома в 10, папу привезут к 8.30. К десяти начнут съезжаться родственники. Мне надо успеть ухватить этот часок, когда мы с папой будем одни. Я хочу одна с ним погоревать, попрощаться. Уходит мой дорогой папочка, светлый мой человек, любимый мой- сердце просто рвётся. Три дня я могла быть рядом. Целыйх три я могла быть с ним неотлучно. Вместо этого я ношусь организовываю папе последний путь. Больше некому.  Моё желание попрощаться с папой наедине обошлось мне в 5 тысяч. Деньги, давно отложенные на похороны, тают с фантастической быстротой. В похоронном бюро, видя, что я выбираю всё недорогое- гроб, крест и т. д, посоветовали мне не входить в лишние расходы, не поднимать папу домой, а просто привезти к подъезду, отпеть и сразу на кладбище. А я не могу. Да, эти 5 тысяч для меня ощутимый удар по бюджету, но я чувствую, что папа хочет уйти из дома. Из своей квартиры, где всё его помнит, и где он всё помнит.  И ещё я не хочу прощаться у подъезда у всех на виду. Я хочу запомнить папу без лишних любопытных глаз, без присутствия других. Чтобы были папа и я. И оба мы в своей квартире, где нами вместе столько всего прожито и пережито. Пишу и плачу. Очень больно! Ещё несколько часов, и мой папочка уйдёт навсегда. Если бы у меня была крепкая вера, то, наверно, мне было бы легче. Но я полуверка, недоверка, не пойми кто. Я не отошла от церкви, но меня в ней держит не вера, а удивительные люди, которых я там повстречала: прихожане, батюшки, монахини. Они- такой глубокой чистоты и красоты, что хочется просто быть рядом. А веры у меня почти нет, так, теплится что- то непонятное. Вчера читала по папе Псалтирь. Делаю всё, что надо- лишь бы папочке было легче, свободнее. Сегодня спала четыре часа. Спала крепко. Никто не покашливал, не надо было вслушиваться, зовёт или не зовёт папа, не надо была вскакивать пораньше, что обиходить папу. И мне пусто от отсутствия этих хлопот. Постоянно слышится папин слабый зов «Лариса, Лариса, помоги перевернуться, помоги пописать, извини, что не даю тебе спать…» Нет папы. Не могу в это поверить. Некому выплакаться.  Ищу у мамы сочувствия, цепляюсь за неё- в ответ равнодушное «ну, ничего, все умирают». Мне хочется не столько сочувствия, сколько поддержки в своей любви к папе- чтобы рядом был кто- то, любящий моего папу, тоскующий по нему. Папины сёстры завтра его приедут. Они очень любят папу, папа в их семье был старший, всего у папы три сестры и один брат. Брат и одна сестра умерли.  Больно бьёт равнодушие работников кладбища. Я разговариваю с змелекопом, изо всех сил впиваю ногти в ладони, чтобы не расплакаться, чтобы голос не дрожал, а он видит всё это и гнёт своё- «у нас принято давать три тысячи бригаде замелекопов». У папы хорошее место. По общепринятым меркам, оно, наверно, невыгодное и неблатное- на отшибе и за тридевять земель, а мне нравится. На свободе, на равнине. И пусть оно в самом конце кладбища, но только вольно, светло и красиво. Господи, о чём я пишу?!!! Расхваливаю папино место на кладбище- совсем уже мозг вывернулся.  Как же папы не хватает! Горько мне без него. Без папы я ни в чём не вижу смысла. У меня осталась мама. Но папа, хоть и больной, был в себе, он меня ждал, звал, узнавал, жалел. А сейчас некому меня ждать. Я приходу в дом, где до меня никому нет дела. Папочка мой… Тоскую по нему, сильно тоскую. Не знаю, как люди переживают такие потери. До папиной болезни (ещё до рака) я не подозревала, что у меня к папе такая сильная привязанность. После болезни, после слепоты я поняла, как он мне дорог. Я ж только настроилась на новый виток борьбы- на противопролежневый матрас, на новую кровать, а папа ушёл, устал бороться. Папа сильно устал, он даже на бок с трудом ворочался. А в последнюю неделю он и на бок перестал ворочаться. Ушли силы. 

Я всё жду, когда же мама вспомнит своего «дорогого мужичка дедушку». Мама всегда спала не на своей подушке, а на папиной, тянулась к нему поближе, утыкалась носом ему в плечо. Я её ругала за то, что она папу теснит, мешает ему, а папа мне: «Не трогай её, пусть спит как ей удобно, мне не тесно». А теперь рядом с мамой пустая подушка, она по привычке тянется к ней, лежит на папиной подушке, но про то, что когда- то рядом был мужичок дедушка, даже не вспоминает. 

Все эти дни я записывала для себя всё про папу. Переношу эти записи сюда. Третий день без папы. Врач «скорой», которую я вызывала, когда папа умер, меня поторапливала, говорила, что из- за жары папу надо хоронить как можно быстрее, желательно на следующий день. Я настроилась на похороны на следующий день, на НАВЕРХУ всё устроили по- своему. Организовать могилу на следующий день у меня не получилось- в итоге папу похоронили- как и положено- на третий день, как раз накануне праздника Вознесения Господня. Ночью я спала хорошо и крепко. Странная особенность моего организма- при любых перепитиях я сплю хорошо и крепко. Но это опять был неполноценный сон: легла в 2 ночи, встала в 6. К восьми должны были привезти из камеры похоронного бюро папу (не повернулась рука написать «тело папы»). В 7 я разбудила, умыла, накормила маму и стала ждать… Где- то без двадцати восемь привезли папу. За эту уступку я благодарна ребятам из похоронного бюро. У них рабочий день, как я поняла, начинается в восемь, но я очень просила, чтобы папу привезли не к девяти, а к восьми. Потому что к девяти уже будут съезжаться родственники, а я хотела побыть с папой наедине. За похоронной беготнёй мы очень мало побыли с ним вдвоём.На пятый этаж гроб занесли быстро. Буквально за 2 минуты. Вспоминаю, как долго и тяжело несли гроб бабушки: мужики долго ворочались на межэтажных площадках, долго пыхтели на порожках… У меня из памяти многое выветрилось, но кажется, бабушку не донесли. На каком- то из этажей её выложили из домовины на ткань и отдельно снесли гроб и бабушку. Суть в том, что папу несли профессиональные носильщики, а для бабушки мама созвала мужиков, которые кучковались и попивали у подъездов нашего дома,- раньше почти все искали носильщиков именно среди кучкующихся у дома полупьяниц. Полупьяницам за труды давали бутылку и закуску, проф. носильщикам- по тысяче.И вот папа дома. Хорошо выбритый (папе никогда не удавалось так чисто выбриться самому), одетый в свой новый чёрный костюм. Любимая рубашка в берёзках, в которой он просил его похоронить, сложена в ногах. На папе красивая голубая рубашка. В березках под строгий костюм как- то несолидно, поэтому мужчины из бюро посоветовали мне просто положить её папе ТУДА. Больно резануло по сердцу, насколько велик папе стал его пиджак. Так это незаметно, но я попробовала плечи пиджака- они сантиметров на 6 пустые. Носочки папе надели медицинские- без манжеты, с ослабленной резинкой. Я специально купила такие для папы: у него варикоз, поэтому ему нельзя с тугими резинками. Волосики только папе я не помыла- голова осталась в корочках. Но это посторонним не видно. Папа лежал тихий, скромный, спокойный. Папа лежал у себя дома. Папа был со мной. Да, передо мной был мой папа, но у меня было странное ощущение, что мой папа телесно и духовно не здесь. Здесь оболочка. Родная, до ноготка и волоска знакомая- но оболочка. С бабушкой у меня было так же- ощущение нездешности человека. Когда папа умер, в первый час, перед увозом в бюро он был здесь, несмотря на то, что умер. В этот первый час после смерти я обцеловала его руки- все пальчики, обнимала за головку- папа так настрадался, всматривалась в глаза… Несмотря на смерть, во всём этом была ещё жизнь. Сумбурно объясняю. Но по- другому не получается.

https://m.gazeta.ru/science/2019/06/17_a_12420133.shtml