-
-
Когда рядом человек с деменцией, никогда не знаешь, что принесет новый день. А с приходом коронавируса в нашу жизнь и вовсе стала непредсказуемой. Некоторым пришлось сидеть взаперти бок о бок с родственниками, чей мозг из-за деменции работает «особенным» образом. Вот одна такая история. «Мой дед всегда казался для меня такой глыбой – надежной и неустрашимой. После смерти бабушки десять лет назад он стойко пытался не падать духом, нащупать почву под ногами в своей новой жизни в качестве вдовца. В июле 2018 года деду диагностировали деменцию, и для него этого оказалось ударом, которого он не заслуживал. Как мы выяснили, прогрессирование заболевания идет у каждого больного по-разному, а лечащие врачи обнадежили нас, что у нашего любимого дедушки болезнь не будет развиваться быстрыми темпами. Этот прогноз внушил нам оптимизм. Между тем, дед принял свою болезнь и делал все возможное, чтобы отодвинуть немощь на более поздний срок. До того, как переехать к нам, дед долго жил один – к нему приходила домработница два раза в неделю навести порядок в доме, еду ему доставляли на дом, а компанию на несколько часов в день составлял человек из социальной службы. Однако с объявлением пандемии все эти услуги пришлось отменить – их не сочли жизненно необходимыми. Положение усугубило его падение: он упал ночью, а обнаружила его домработница только утром, когда пришла убирать дом. Оценив все риски, мы решили, что деду будет безопасней с нами, в небольшой деревушке. Успели мы его перевезти к нам буквально чудом – на следующий день, 23 марта, был объявлен всеобщий карантин. Для мамы это стало непростым решением, поскольку она работала в системе здравоохранения, а в период пандемии нагрузка на клиники увеличилась в десять раз. С одной стороны, она выдыхалась на работе, где больные поступали непрерывной волной, с другой стороны, она переживала за 87-летнего деда, что он заразится злосчастным вирусом, который она могла принести в дом. Аккурат перед карантином я решила бросить работу и уехать домой из Лондона. Для 25-летней молодой девушки, ценящей свою независимость, это оказалось непростым решением. По возвращению домой я с рвением приступила к транспортировке деда из его дома в городе в нашу деревню, наивно полагая, что вернусь к прежней жизни в течение месяца. В последующие недели отсутствие прежнего распорядка дня и надобности планирования своего времени привели меня в глубокое состояние тревожности. Я с трудом выбиралась из постели к полудню, бесконечно листала новостные ленты в социальных сетях, не замечая, как утекают часы и недели. Я была в доме одна – дед, покинувший свой родной дом в 600 километрах от нас, почти не появлялся, пытаясь обжиться на новом месте. Только на переодевание утром у него уходило часа четыре. И всему виной деменция – мозг работает медленнее, долго обрабатывая даже знакомую информацию. Он мог по нескольку раз открывать и закрывать ящики комода, складывать и раскладывать носовой платок. Кроме того, ему приходилось раз семь напоминать, что пора принять душ, прежде чем он заходил в ванную помыться, однако он четко помнил, что нужно намылить себя и смыть пену. Постепенно наш распорядок стал синхронизироваться: я вставала по утрам, чтобы выпить вместе с ним чашку кофе, днем мы гуляли вокруг дома, а потом садились рядышком на диване, чтобы посмотреть очередную серию «Аббатства Даунтон». Видя, как сложно ему перестраиваться в новых условиях, я стала искать способы, как помочь ему в этом деле. Кстати, ресурсы в интернете, дающие советы, как обращаться с домашними с деменцией, оказались очень полезными: я научилась, как установить распорядок дня для людей с таким диагнозом, как помочь им обрести уверенность в себе и в общении с окружающими. Мы часто готовили вместе, и уже через некоторое время дед стал настоящим шеф-поваром; ему приглянулся мой кофе, сваренный по особому рецепту, а также рыба с картошкой к йоркширскому пиву. А еще он долго не мог освоить выпечку хлеба из бананов. Дед всегда был страшным сладкоежкой, и эта страсть только лишь усилилась с возрастом. Мне приходилось прятать от него сладости, даже те, которые мы вместе пекли, поскольку он сразу забывал, что съел уже немало. Но тут уже мы не уверены, из-за деменции или память у него была несколько избирательна. Нельзя сказать, что нам было легко: были крики, ругательства и сильное расстройство, когда что-то шло не по его желанию. Частенько он вымещал свою злость на моем отчиме и младшем брате, а также не прочь был послать шпильки в наш с мамой адрес – дескать, мы плохие хозяйки. Если все домочадцы обижались на такие замечания, то с меня как с гуся вода. Дни напролет я увещевала домашних, что это не дедушка, а болезнь так проявляет себя. Время, проведенное бок о бок с дедом, научило меня искусству терпения: я долго прожила в большом городе, на всем, можно сказать готовом, а здесь мне заново приходилось осваивать некоторые вещи. Мы стали учиться действовать сообща: поддерживать друг друга, слушать, в то время как каждый день преподносил сюрпризы. Когда мама все-таки заразилась коронавирусом, работая в обязательном порядке в палатах с инфицированными пациентами, мы предусмотрительно поместили ее в отдельную комнату, чтобы она не пересекалась с дедом. Не видя своей дочери четыре дня, наконец дед не выдержал и совершенно невозмутимо спросил за завтраком: «Она что, беременна?». С трудом сохраняя серьезное лицо, я объясняла, что в 55 лет мама не может забеременеть, она просто отдыхает. Он пожал плечами и спокойно продолжил намазывать хлеб маслом. В начале июля жизнь потихоньку стала налаживаться. Всей семьей мы поехали на курорт, тем самым отметив мое возвращение в Лондон и закрыв еще одну главу в нашей семейной истории, необычную и трудную. В последний вечер перед отъездом мы сидели с дедом в зимнем саду, занятые чтением. Мы сидели рядом, и я положила ему голову на плечо. Дед придвинулся ко мне, и от него пахнуло знакомым с детства запахом. Так мы просидели несколько минут, а потом я его спросила: «Я ведь твоя любимица?». Дед засмеялся, запрокинув голову, обнял меня и сказал: «Конечно, солнышко». Сейчас я часто думаю, как много бы я упустила в своей жизни, если бы дед не переехал к нам на время пандемии. И с ужасом думала, как бы он жил один, ведь никого рядом не было бы, чтобы напомнить ему принять душ, одеться потеплее, попить, принять пищу. И ведь таких стариков по всей стране довольно много. Моментов, когда дед был в себе, было довольно много, но их становится все меньше и меньше, а наши отношения приняли совершенно другой оборот – теперь мы за ним ухаживаем, а ведь когда-то он заботился о нас и оберегал. Теперь он до конца жизни останется под крылом мамы. Во время карантина на семейном совете было решено выставить дом деда на продажу. В доме мамы провели небольшую перестройку: переделали комнату на первом этаже, чтобы деду не приходилось карабкаться по ступенькам на верхний этаж. Сейчас мама ищет надежного человека присматривать за дедом, когда дома никого нет. Возвращаясь в свою городскую квартиру, я не могла сдержать слез. В пустой квартире я осознала, как хорошо дома, где твои родные и близкие. Мне повезло провести с дедом несколько недель, и я точно знаю, что не всем так повезло. Его стойкость показала мне, как, даже в такие неспокойные времена, можно извлечь пользу для себя и сделать многое. Я бесконечно благодарна моей семье за все минуты, проведенные вместе, и эти минуты я не забуду в суете и спешке нашей жизни».
-
Такое ощущение, что ТАМ болеют не той формой деменции, что все гораздо проще (шутка). А на самом деле, мне кажется, дело в ранней диагностике. Слишком поздно у нас замечают деменцию.
-
У нас в регионе в ковидом всё плохо. Вирус стал жестче, спокойного течения болезни всё меньше, всё больше людей болеют с сильными осложнениями, очередь на КТ во всех частных клиниках расписана на 2 месяца вперёд. За неношение маски штрафуют и высаживают из транспорта. Тем не менее все и всё работает.
-
Авторизация
Генерация пароля